Андрей Никитёнок ‒ уроженец Ангарска, промышленного города, где мало возможностей для научной карьеры. Но хорошее школьное образование расширяет горизонты.
‒ В Ангарске есть несколько хороших школ и лицеев, ‒ вспоминает о своем детстве Андрей. ‒ Я учился в лицее №2 и огромное влияние на меня оказала учительница химии Оксана Николаевна Смолякова. Заметив интерес к предмету, она стала давать сложные задания, готовила меня и других ребят к олимпиадам школьников.
Поддерживали Андрей и родители: его мама ‒ медик, а папа ‒ инженер. В Новосибирске Андрей в первый раз побывал еще школьником ‒ здесь живут его родственники, они и показали мальчику Академгородок. Потом он приехал сюда в летнюю физико-математическую школу.
‒ Академгородок меня поразил тем, что столько научных институтов собрано в одном месте! ‒ рассказал молодой ученый.
Однако, несмотря на успехи на школьных олимпиадах, близкое знакомство с Академгородком и очевидное увлечение наукой, поступать Андрей все же решил не в НГУ, а в Новосибирский государственный технический университет; решил стать химиком-технологом.
‒ Сопряжение химии и технологии казалось мне очень привлекательным, ‒ подчеркивает ученый.
Студентом Андрей Никитёнок попал в Институт катализа, в группу вихревых процессов и аппаратов. Исследователи работали над новым способом проведения химических реакций: вещества в специальных реакторах перемешивались так быстро, что скорость их взаимодействия возрастала многократно. Инженерная подготовка студента оказалась как нельзя кстати.
‒ В том, как работает аппаратура, я разбирался хорошо, а что происходит на молекулярном уровне, представлял в общих чертах. Хотелось понимать больше, ‒ вспоминает Андрей.
Так он решил вернуться в «чистую» науку и в магистратуре обучался уже в НГУ. По словам Андрея, было непросто, ведь подготовка студентов в НГУ И НГТУ различается. Пришлось много работать, чтобы сравняться с университетскими соучениками. Однако он справился, окончил не только магистратуру, но и аспирантуру, и теперь готовится к защите кандидатской диссертации. Есть у Андрей и хобби, и оно тоже имеет отношение к науке: на досуге молодой человек изучает языки программирования.
‒ Конечно, в этом есть и практический смысл: когда в ходе эксперимента я получаю массив данных, то могу написать программу и обработать его за пару часов, ‒ рассуждает Андрей. ‒ Но если бы мне не нравилось программировать, я бы этим не занимался. Так что это все-таки хобби.
Конечно, мы поинтересовались у Андрея Никитёнка, с какими проблемами сталкиваются молодые учёные? Достаточно ли зарабатывают сегодня самые светлые умы страны?
Оказалось, что базовая зарплата младшего научного сотрудника невелика: около 20 тысяч рублей, и, бывает, ею приходится довольствоваться месяцами. Но случаются и светлые промежутки: когда лаборатория получает гранты, государственные или коммерческие контракты на определённые исследования. В этом смысле учёного, как волка, «ноги кормят».
‒ С деньгами то густо, то пусто, ‒ сетует Андрей, подчеркивая, что речь не о маленьких доходах, а о финансовой неопределенности. По его словам, невозможно представить, сколько будешь зарабатывать в следующем году, из-за этого трудно планировать будущее.
Но есть и общая проблема, которая, как считает Андрей Никитёнок, действительно мешает всем его коллегам. Это, как ни странно, федеральный закон 223-ФЗ, который обязывает научно-исследовательские организации проводить закупку сложного оборудования на конкурсной основе. Казалось бы, закон обязан был поставить преграду коррупции и экономить бюджетные средства, но на деле стал бюрократической преградой для учёных-экспериментаторов. Ведь большинство грантов рассчитаны на год, реже ‒ на два. Из них полгода уходит на то, чтобы «отыграть» закупку.
‒ Например, наша группа выиграла грант в январе, ‒ делится своими проблемами молодой учёный. ‒ Чтобы выполнить работу нам нужно оборудование. Пока объявляем конкурс на его закупку, пока ждем результаты конкурса, потом ‒ пока придут нужные приборы... В прошлом году они дошли до лаборатории только в конце лета, а осенью работа уже должна быть выполнена!
А вот на отсутствие собственного жилья Андрей не жалуется ‒ время осесть еще не пришло. Академия наук предоставляет своим сотрудникам возможность найма социального жилья, и пока этого достаточно. Ведь 28 лет для учёного-экспериментатора ‒ возраст, когда всё самое интересное еще впереди.
‒ Сейчас для меня главное ‒ подтвердить свою квалификацию, защитить кандидатскую диссертацию. После этого смогу выбрать проект, над которым хочу работать, может быть, город, где захочу жить, ‒ с оптимизмом оценивает свои перспективы Андрей Никитёнок. ‒ У молодых ученых в России много возможностей!
Неделю назад мы рассказали о совершенно другой, но не менее интересной профессии: дефектоскописта на железной дороге.
