Когда прозвучало обращение президента, в котором он объявил о начале частичной мобилизации, чаты в мессенджерах, особенно группы соседей, мамочек, даже купи-продайки – начало разрывать. Я поначалу расстроилась, прочтя все эти вскрики: «отправляют на убой», «неизвестно, за что», «причём тут мы», «катастрофа», «государство-могильщик»... Я не стала с ними спорить – в споре, вопреки крылатой фразе, истина не рождается.
Нет, я прекрасно понимаю людей. Мне тоже страшно. Я тоже не хочу, чтобы мирная жизнь, где всё более-менее отстроено и понятно, и хорошо, и тепло, и любимо – закончилась. У меня сжимается сердце от мысли, что на месяцы в моем доме, в моей жизни, в моей душе поселятся тревога и отчаяние.
А ещё я хорошо понимаю, откуда растут ноги у таких вот «мнений». Нам слишком часто приходилось слышать о репрессивной машине государства – применительно именно к нашей, российской, хотя в последние 20 лет она вела себя абсолютно вегетариански. Стильно подстриженные мужчины в дорогих рубашках с закатанными рукавами вещали в стримах о том, что все мы для государства – ничто, юниты, человекомасса. И с системой надо обязательно бороться, ведь если не ты её – то она тебя! И фигня, что ни с кем ничего страшного система не сделала за все это время, по большому-то счёту. Главное – напугать. Главное – посеять сомнения. Убедить, что если в 2012 ты не на Болотной – завтра ты проснёшься в полицейском государстве, где будут хватать на улицах и утаскивать в подвалы НКВД. 10 лет прошло, а фантазии на эту тему живы и по сей день, и активно втюхиваются населению.
Ещё я помню, что армия у нас – просто кошмар. И дедовщина там. И голод. И обмундирование украли. И в Сирию лётчиков отправляют летать на ржавых вёдрах – «мне рассказывал лётчик, ну то есть, не он сам, его сестра…» Было, слышали.
Так что инерцию этой пластинки, играющей два десятка лет с лишком, нам ещё предстоит нивелировать.
«Непонятно, ради чего…»
Вот эти слова сильно расстроили. И – неожиданно – стали триггером для того, чтобы маятник беседы качнулся совершенно в другую сторону.
«Вам непонятно, что на нас весь мир ополчился просто потому, что мы русские?»
«Непонятно за что – а про 13 погибших в Донецке на выходных вы ничего не слышали?»
«Кому как, а я пошёл военник найду»
«Вот буквально позавчера форму достал, бл***, как чувствовал, что пригодится)))»
Оказалось, их много. Тех, кто понимает. Кто всем сердцем чувствует. Кто просто помалкивал, не связывался, не ввязывался в соседские споры. Кто отвечает на истерики восхитительным хладнокровием и той самой спокойной уверенностью, от которой мурашки по коже.
Читала их, и сама приходила в равновесие.
Мы все сейчас в одной лодке. Мы все не знаем, во что мы вступили, что будет дальше, когда и как это закончится. И да, теперь это касается абсолютно каждого. Хотя на самом деле – это с первого выстрела на Донбассе касалось всех, но слишком хотелось жить в хате с краю и прятаться от реальности, закрыв глаза. Как в детстве. Не вышло. Не удалось уклониться, обойти, договориться, найти мирный компромисс.
Не мы начали это. И те, кто визжит, что мы напали на Украину, тоже знает, что через несколько дней после 24 февраля напали бы на нас. Мы слишком долго хотели всех убедить в том, что мы хорошие. Мы 30 лет уходили от столкновения. От того, чтобы дать сдачи. Мы 30 лет отказывались защищать самих себя. Нас обвиняли в том, чего мы не совершали. Нас наказывали за то, что никогда не было доказано – убийство Литвиненко, малайзийский боинг, дело Скрипалей, допинг-скандал имени Родченкова, отравление Навального… Нас лишали гимна и флага на мировых спортивных форумах. Нас выгнали из G7, из ПАСЕ – за много лет до 24 февраля 2022 года. Когда над нами просто издевались все, вплоть до жалкой Прибалтики… Но и тогда мы не отвечали. И не били первыми, хотя знали, что драки всё равно не избежать.
А ведь у нас есть пример перед глазами. 1941-43 годы. Тогда мы не решились ударить первыми. Мы не поверили в то, что с нами так поступят. И допустили удар. И пропустили удар. И орды уберменшей впустили на НАШУ территорию. И полстраны было занято чужими войсками. И немцы стояли под Москвой. И в каждой семье есть своя трагическая история. Бессмертный полк, помните? Сколько это МИЛЛИОНОВ людей? Разве это не доказательство того, что пора менять установки?
Сейчас наши голоса, сомнения, протесты и истерики не имеют значения – да, это не про демократию. Это про новую норму - норму военного времени. Мы – воюющая страна. Теперь точно. Мы можем только верить – Президенту, министру обороны, ребятам, которые уходят на фронт. Верить своим. И я им верю. Потому что то, что мы видим за полгода СВО – это кратно меньшие потери, чем у противника. Они БЕРЕГУТ людей. Они на днях обменяли пленных – да, взамен отдали уродов, приговоренных к смерти, но вызволили из ада наших парней. Наши руководители – за нас. ЗА НАС.
У меня так: мой любимый человек подлежит призыву как служивший в ВС РФ. Моему старшему сыну 14 лет, и он точно пойдёт служить через четыре года, а что будет через четыре года, я не знаю. Младший сын тоже будет в обойме через 12 лет. И тоже нет никакой гарантии. Вы знаете, что такое сын? Это кусочек тебя. Огромная твоя часть. Это – уж простите, что приходится сравнивать – больше, чем муж, отец, брат, дядя. Это 2 сама я. У меня их двое. Я, наверное, умру, если с ними что-то случится. Я буду умирать от страха, я выплачу все глаза, я сойду с ума. Но я не позволю своим парням отсидеться дома тогда, когда они будут нужны там. Там, где нужно защищать нашу родную землю. Я сама с ними пойду. Научусь бинтовать раненых и таскать их из огня. Научусь варить в боевых условиях солдатскую кашу. Научусь стрелять, делать радиоперехват, управлять дроном – чему угодно. И если надо – там и останусь. Только чтобы потом снова были годы, десятилетия, а лучше – столетия нормальной мирной жизни в нашей России. Такой, какая была у нас 75 лет после Победы.
И речь не про айфоны, рестораны, турецкие курорты, Apple Pay, которая комику Денису Косякову дороже, чем все мы, «м*даки». Речь о мире, который будет уже каким-то другим. Потому что мы уже изменились. И это навсегда.
В общем, есть вещи на порядок выше.
