Ему исполняется 66 лет, больше половины жизни он работает в областной больнице и не хочет уходить в частные центры. Он говорит, что работа анестезиолога-реаниматолога в начале его пути и сегодня – это небо и земля, но, тем не менее, прошлое вспоминает с большой теплотой.
— Первый вопрос, Александр Николаевич, откуда берутся анестезиологи-реаниматологи, ведь соответствующего факультета нет?
— Анестезиологи-реаниматологи берутся оттуда же, откуда и хирурги. Эта специальность очень молодая, я в своё время проходил первичную специализацию, в 1979 году специальность обрела интернатуру, сейчас же будущие анестезиологи-реаниматологи проходят двухгодичную ординатуру.
— В вашей семье вы – единственный врач?ИСТОРИЯ ИЗ ПРАКТИКИ: «Я работал на санавиации, нас везли на вертолёте в труднодоступные районы, вот там, в неприспособленных местах мне приходилось проводить анестезию. Мы привозили оборудование с собой. Было и трудно, и страшно, но вокруг больше никого. Однажды забирали тяжёлого пациента, который работал вахтовым методом в тайге. Тогда я первый раз увидел белых волков из вертолёта. Для вертолёта построили небольшую площадку практически на болоте, она ходила ходуном. Сейчас я вспоминаю подобные истории уже спокойно, но тогда адреналин зашкаливал, а тебе надо ещё работать – спасать пациента, поэтому голова всегда должна быть холодной. Пациента мы, кстати, стабилизировали и эвакуировали, он выжил».
— Да, медицинских работников у нас не было. Технические науки меня не прельщали, мне нравились гуманитарные предметы. Свой выбор я сделал уже в 10 классе. К этому времени я умел делать уколы: этому меня научила мама, которая болела сахарным диабетом. Мы вместе ухаживали за тяжело больной бабушкой, она и предложила стать врачом. Я стал усиленно готовиться и поступил в мединститут с первого раза, хотя конкурс был достаточно большой – около 25 человек на место. Тогда об анестезиологии и реаниматологии я почти не имел представления, нас знакомили с этой специальностью в институте всего 10 дней. Как и многие мальчишки, хотел стать хирургом. Во время учёбы стал дежурить в больнице и обратил внимание, что когда привозят пациентов, вокруг них первым делом появляются врачи в голубых колпаках, пациенты засыпают, а потом приходят в сознание после операции. Мне стало очень интересно, как это всё происходит. Сдружился с врачами – анестезиологами-реаниматологами, стал учиться этому искусству у них, следил за их работой. После окончания субординатуры вопрос «кем быть?» для меня был решён. В 1978 году 15 сентября я пришёл в областную клиническую больницу и больше отсюда никуда не уходил, работаю до сих пор.
— Кто главнее в операционной? Хирург или анестезиолог-реаниматолог?
— Это работа одной команды на результат. С хирургами нужно иметь контакт, конечно, в жизни бывало всякое, но от нашей совместной работы зависит жизнь человека, и все это прекрасно понимают.
— Надо ли подстраиваться в операционной под хирурга?
— Надо идти в ногу со временем и подстраиваться под новые обстоятельства. Когда я начинал работать анестезиологом-реаниматологом, у нас были другие технологии, всё сильно изменилось, это небо и земля. Появились новые лекарственные средства для анестезии, расходные материалы, оборудование – всё отличается, поэтому необходимо постоянно повышать свой профессионализм и быть в курсе современных тенденций. У хирургов появляются новые технологии, и мы разрабатываем и внедряем анестезиологические пособия, согласно этим оперативным вмешательствам.
— Есть ли такие разработки, которые внедрили врачи областной впервые?
ИСТОРИЯ ИЗ ПРАКТИКИ: «В начале 80-х годов произошла катастрофа: под Новосибирском столкнулись товарный и пассажирский поезд. Ночью мы выехали на место, зима, гололёд, но шофёр ехал очень быстро, жертв было много, надо было спасать людей. Несколько дней мы не выходили из операционных, работали сразу в нескольких — кого-то спасли, кого-то, к сожалению, нет».
— Когда в областной больнице впервые выполнили пересадку органа, мы проводили эту операцию под обычной ингаляционной анестезией, в общем-то как и все известные анестезиологи в ведущих лечебных учреждениях. А потом мы перешли на другую анестезию. И это наше ноу-хау – мы внедрили методику эпидуральной анальгезии с искусственной вентиляцией лёгких на основе севофлурана. Мы применяем эту анестезию до сих пор и для взрослых, и для детей во время трансплантации печени. А использовали мы этот метод с того момента, как её начали применять в России.
— Чего боится анестезиолог-реаниматолог?
— Единственное, чего боится, наверное, любой анестезиолог-реаниматолог, что его пациент не проснётся после операции. Больше, наверное, ничего не боимся. В эту специальность идут люди с уравновешенной психикой. Мы так же, как и другие врачи, пропускаем боль и страдания пациента через себя, поэтому важно иметь устойчивую психику.
— Александр Николаевич, сегодня вы больше врач или учитель?
— Я больше организатор (интервью, действительно, прерывалось звонками, кто-то звонил просить совета, звонили из операционной), но я продолжаю учить молодое поколение и вижу, что среди них есть большие профессионалы.
Евдокия Ерофеева
